top of page
Поиск

One man Keren Kayemet

Фото автора: Борис БрестовицкийБорис Брестовицкий

Пожалуй ни с одной тель-авивской улицей не связано столько городских легенд, выдумок и небылиц, как с двумя коротенькими переулками к югу от улицы Кинг Джордж V. Я, конечно же, имею ввиду переулки Альмонит (Безымянный) и Плунит (дословно – Какой-то).

Городские предания рассказывают, что эти необычные названия придумал сам первый мэр Тель-Авива – Меир Дизенгоф, в ответ на спор с одним из людей, проживающих в этом переулке. И хотя это действительно в духе Дизенгофа (о его необычном чувстве юмора я уже рассказывал), но в данном случае этот рассказ далек от истины. Но, обо всем по порядку, запаситесь терпением. 🙂


В 1898-м году 14-летний Меир Гицель Шапиро, родившийся в небольшом еврейском местечке в Литве, приехал в Детройт. Смелый юноша добрался в одиночку до Америки, где, по слухам, “золото валяется прямо под ногами”! А в далекой Литве остались девять вечно голодных братьев и сестер, старые и больные родители, и ветхий дом.

В поисках средств к пропитанию Меир Шапиро занялся самым “еврейским” – стал портным. Столь юный портной – факт довольно необычный даже для видавшей виды Америки, и к нему потянулись клиенты. Хотя, может не столько из-за мастерства молодого мастера, сколько из-за простого человеческого любопытства. А между стежками и выкройками молодой человек изучал новую жизнь в новой стране.

Меир обратил внимание на растущую эмиграцию и на растущий вместе с ней дефицит жилья. И как только в его распоряжении оказалась необходимая сумма (честно заработанная исколотыми пальцами), он покупает старый, нуждающийся в ремонте дом. Теперь ему пришлось сменить портновские ножницы на тяжелые строительные инструменты. Но юноша не боялся тяжелой работы и, приведя дом в порядок, он удачно его продал. с этого момента Меир Шапиро окончательно забросил портновское дело и  занялся строительным бизнесом. Он находил и покупал требующие ремонта дома и квартиры, приводил их в порядок, и снова продавал. Постепенно он сколотил бригаду строителей, которым поручал проведение ремонтных работ, сам занимаясь поиском объектов и торговлей.

В скором времени молодой “мистер Шапиро” вполне мог причислить себя к клану респектабельных и состоятельных американцев. Он даже вызвал из Литвы свою семью, оплатив переезд многочисленной родни.

Видимо потому, что за годы разлуки Меир соскучился по своим родственникам, он вместе с ними поселился в одном большом доме.  Желая сохранить память о далеком литовском местечке, его семья привезла с собой множество предметов домашней утвари и обихода и даже подкову своей старой, давно умершей лошади. Но счастья эта подкова не принесла. Меир Гицель Шапиро давно уже не был тем запуганным еврейским мальчиком, каким его помнили родственники. Между ним и его братьями (особенно старшими) начались бесконечные ссоры, тут и там звучали упреки. часто совершенно незаслуженные и несправедливые.

И в 1922-м году Меир Шапиро вновь покинул свою семью, оставив ей дом и достаточное количество денег для безбедной жизни. Он переехал в Тель-Авив вместе с молодой женой Соней Мозелович, которая была младше Меира на 23 года, хотя в некоторых источниках упоминается, что свадьба состоялась в Тель-Авиве

Кроме молодой жены Шапиро привез в Тель-Авив семиместный автомобиль, огромный контейнер с мебелью и чемодан с наличными – 200 тысяч долларов и 150 тысяч британских фунтов. Между прочим – огромные деньги по тем временам  не только для Тель-Авива, но и для Детройта. На эти деньги Меир Шапиро сразу занялся тем, что умел делать лучше всего – торговлей недвижимостью. Он купил несколько земельных участков возле Яффо, на месте заброшенной арабской деревни Саломе  и сразу предоставил их под застройку.

One Man Keren Kayemet” – так прозвали экстравагантного американца тель-авивцы, особенно после того, предложил жителям города и его гостям строить на своем участке практически даром. Возникший здесь новый квартал был назван “Шапиро” – название предложил сам владелец, Меир Шапиро, но не в честь себя, как заблуждаются многие, а в честь своей старшей дочери – Наоми Мирьям. Соответствующие записи об этом есть и в архиве Тель-Авива и в личной переписке Меира Гицеля Шапиро.


meir shapira-and-sonya

на фото — Соня, Меир и маленькая Номи

Бурная деловая деятельность эксамериканца не могла быть не замечена тель-авивским мэром. И, встретившись с Шапиро, Дизенгоф спросил его, почему большая часть купленных им участков находится в юридическом подчинении Яффо, почему он почти не занимается недвижимостью в Тель-Авиве? Последовавший ответ был настолько прост, насколько и очевиден – НАЛОГИ!!! В Яффо налог на покупку земли был значительно ниже. Именно так вежливо объяснил Шапиро свой отказ покупать участки в пределах Тель-Авива. И именно из-за этого отказа обвинил первый мэр своего тезку в отсутствии сионизма. И чуть позже, когда Меир Шапиро купил участок в 5 дунамов вдоль старой дороги к брошенной арабской деревне Сумиель (тот самый, которому и посвящен этот рассказ), это небольшое разногласие между двумя Меирами вспомнили многие горожане. И, хотя вовсе и не просил Меир Шапиро назвать улицу на купленном им участке в свою честь – ему для собственного честолюбия вполне хватало квартала, названного в честь дочери – поползли слухи, обрастая все новыми “подробностями”, доводя деловое разногласие до уровне личной ссоры. Но к этой истории с именами я еще вернусь.


shapira-in-shapira

на фото  Меир Гицель Щапиро на открытие синагоги в квартале имени Номи Шапиро, постороенной на его деньги.

Но Меир Гицель Шапиро на новом для себя месте занялся не только строительством и торговлей недвижимостью. Он также открыл в Тель-Авиве представительство американской фирмы “General Electric” и автомобильное агентство “Моррис” . Дела с машинами у него шли очень плохо, и, с трудом продав привезенные шесть автомобилей, он был вынужден закрыть агентство.

В 1923-м году Меир Шапиро начал строить свой знаменитый дом со львом. “Для Сони” – говорил он всем, кто спрашивал. Отношения с молодой женой у Меира не складывались с самого начала. Поженились они по настоянию родителей в результате “шидуха” (сватовства), хотя с трудом могли общаться друг с другом – Меир говорил на английском, литовском и идише, а Соня – только на русском и лишь немного на идише. И все-таки Меир все время пытался “привязать” Соню к себе.  И если не удавалось личным обаянием, то дорогими подарками. Таким подарком и стал знаменитый дом со львом, а позже – личный деревянный тротуар от дома до базара Кармель.


plonit1

Современники рассказывали, что была красавица Соня избалованной, упрямой и эгоистичной. Случайных зевак она сгоняла со своего “личного” тротуара зонтиком, не скупясь на проклятья.

Кроме великолепного дома, построенного архитектором Моше Чернером и “личного” тротуара, у Сони был целый штат прислуги – экономка, повариха и еще две девушки, убирающие дом. Старшая дочь – Наоми – училась танцевать и брала частные уроки у дипломированной преподавательницы балета Рины Никовой. Все трое детей учились играть на пианино, которое специально для них было заказано в Германии. Таких инструментов на всю страну было только два – один в семье Шапиро, второй – у губернатора.

Но, как известно, не в деньгах счастье. Старшая из детей Шапиро, красавица Наоми, повзрослев, ушла из дома и вступила в “Эцель”. По заданию “Эцель” она выехала за границу и погибла там в автомобильной катастрофе. Старший из сыновей, едва достигнув 18-летнего возраста, уехал в Соединенные Штаты, а младший предпочел богатому дому скромную жизнь в израильском кибуце.


1253178201055235855

на фото — квартал Шапиро, конец 20-х годов

Когда дом, покинутый детьми, опустел, и Соня решила оставить своего мужа. Она тоже вернулась в Америку и, получив от Меира развод, вышла замуж за своего родственника – холостого и богатого.

Меир Гицель Шапиро, когда глава большой и шумной семьи, остался в доме только со львом и поварихой. Но и на этом его злоключения не окончились. В середине 40-х годов он продал все принадлежащие ему участки земли и здания, кроме дома в котором он жил, и все вырученные деньги вложил в покупку большого земельного участка возле Латруна. Но в 1948-м году этот участок был конфискован иорданским легионом и позже передан нескольким арабским торговцам недвижимостью. Весь остаток своей жизни Меир Шапиро боролся за возвращение участка, потратив на судебные издержки остатки своего состояния.

Он умер в 1970-м году, оставив младшему сыну дом, льва и затянувшиеся судебные тяжбы.

Теперь, когда вы знаете историю Меира Шапиро, самое время вернуться к началу моего повествования о странных названиях переулков. Как рассказывают городские легенды, Меир Шапиро просил у Меира Дизенгофа назвать один из переулков в честь Сони, а второй – в честь себя. А первый мэр, помня о разногласиях по поводу купленных участков земли, отказал тёзке в этой просьбе и назло ему придумал такие оригинальные названия этим переулкам. Что же, версия оригинальная и остроумная.

Но элементарная проверка в архиве инженерного департамента муниципалитета Тель-Авива показывает, что до начала 50-х годов (прошлого века) этих названий не существовало ни в протоколах, ни в отчетах ирии. А если при этом мы вспомним, что Меир Дизенгоф скончался в 1936-м году, то становится понятно, что не может быть никакой связи между ним и странными названиями переулков.

На карте Тель-Авива 1923-го года эти два переулка присутствуют в виде одной подковообразной улицы, начинающейся и заканчивающейся на дороге в Сумиель (позже – улица Кинг Джордж). Названия у этой улицы еще нет, зато на старых картах есть название этого небольшого квартала. И назывался он… “квартал домов Шапиро” (шхунат батей Шапиро). И это понятно, так как все дома на улице были построены Меиром Шапиро. Это название встречается на тель-авивских картах вплоть до конца 40-х годов.

На более поздних картах эта улица либо безымянная, либо называется “переулок Шапиро”.

Так откуда же взялись эти странные названия?

Объяснение этому дает журналист А. Бен Ишай, бывший в 50-х годах председателем городской комиссии по наименованиям. В своей монографии “Тель-Авив и его улицы” опубликованной в 1952-м году он рассказывает о тех принципах, которыми руководствовались городские власти при присвоении названий улицам и площадям города. Так, например, в первые годы жители Тель-Авива старались использовать имена  и названия из еврейской истории. Позднее в ход пошли даже имена еще живущих людей. Так было с Бяликом, Ахад Хаамом, генералом Алленби и самим Дизенгофом. Но после образования государства Израиль межгородская комиссия по названиям решила отказаться от присвоения улицам города имен еще живых людей. И в таких случаях очень часто уже привычные “официальные” названия заменялись на “народные” – т.е. придуманные жителями города, а не комиссией. Эти народные названия зачастую были фольклорными,  либо результатом городских шуток или поговорок.

В нашем же случае названия были придуманы самими жителями этих двух переулков в отместку Меиру Шапиро за его снобизм и, может быть, из-за зависти к его прошлому богатству.

Share this:

0 просмотров0 комментариев

Недавние посты

Смотреть все

Comentarios


bottom of page