Мой любимый фотоаппарат «Зенит», отправленный контейнером из Советского Союза, добрался до меня спустя год. Контейнер был проломан в нескольких местах, а в фотоаппарате поселилась плесень. Тогда я еще не понимал, что плесень в объективе — это почти смертный приговор ему. Я даже отснял одну пленку (да, да… раньше снимали на пленку) и отдал ее на проявку в небольшой фотомагазин, коих в начале 90-х было великое множество на улице Алленби. Через пару дней я пришел за фотографиями, и мой «Зенит» болтался у меня на плече. Конечно же, все без исключения фотографии были безнадежно испорчены.
— Дерьмо твой аппарат, — сказал мне продавец.
— Зато снимки с эффектами, — рассмеялся какой-то мужик, стоявший рядом с прилавком, — можно? Не дожидаясь разрешения, он взял из моих рук пачку фотографий и начал рассматривать.
— Любишь Тель-Авив или так снимал? – спросил он, возвращая мне снимки, — а фотоаппарат не дерьмо, это грибок на стеклах. Отдай Пинхасу – он почистит, — и мужик махнул рукой куда то через дорогу.
Расстроенный, я вышел из магазина на улицу. Мужик вышел сразу за мной и, обняв меня плечи (для этого ему пришлось чуть ли ни подпрыгнуть, ибо я был на голову выше) продолжал говорить мне что-то о Пинхасе и о том, как здорово он умеет бороться с грибками в объективах.
Так мы перешли на другую сторону Алленби. Я направлялся на автобусную остановку, а мужик просто шел рядом и говорил, говорил….
— Чувствуешь, пацан, как пахнет фиксаж? Только у Зевика есть настоящий, американский. Остальные сами что-то химичат, так дешевле. Но могут и испортить. Ты больше Саше не давай снимки печатать. Лучше Зеевику неси, — так он что-то болтал, продолжая идти рядом со мной.
Вдруг он остановился и потянул меня за локоть в открытую дверь очередного фотомагазина. «Идем, Пинхас почистит твой объектив!»
Это было последней каплей моего терпения и я взорвался.
— Послушайте, что Вам от меня надо? Я не собираюсь чистить никакой объектив, и чего Вы вообще за мной ходите! – заорал я.
— О! Правильно, пацан! Меня зовут Миша, но ты можешь звать меня дядя Миша. Я вижу, что тебе не очень хочется с Пини встречаться. А давай я тебя пивом угощу? – он говорил со мной так, словно только что я не на него орал, а рассказал ему анекдот.
Дядя Миша говорил со мной таким спокойным и дружелюбным голосом, что моя агрессия на «грибной» почве вмиг улетучилась. Не дожидаясь моего согласия, все также вприпрыжку обнимая меня за плечи, он втолкнул меня в какой-то длинный полутемный коридор тут же на Алленби, и через десяток метров мы оказались в небольшом баре. Видимо из-за столь раннего для посетителей времени бар был практически пуст. За одним столиком сидело несколько парней в военной форме, у стойки стояла девица, чья профессия не вызывала сомнений. Завидев нас, она кокетливо задрала ногу назад и… поздоровалась на русском языке. Бармен тоже кивнул дяде Мише, как старому знакомому. Перехватив мой взгляд, дядя Миша сказал, улыбнувшись лишь краешком губ: » Она по-русски только считать умеет, ну и так, еще пару слов, необходимых в профессиональной деятельности».
И тут с меня словно спала какая-то пелена, и я расхохотался. Через секунду на не очень чистом столе уже стояли два бокала пива и какая-то непонятная снедь (к которой я так и не притронулся). Так я познакомился с дядей Мишей. Так судьба подарила мне 9 лет дружбы с этим необычным человеком.
Я не буду утомлять ваше внимание рассказами о том, как дядя Миша подарил мне новый объектив к моему Зениту, как таскал с собой по крышам тель-авивских зданий, как он знакомил меня с самыми неожиданными людьми. Уж не знаю, чем я ему так понравился. Он редко называл меня по имени, чаще – просто «пацан». Не имея собственных детей, он, видимо, во мне увидел несбывшуюся мечту иметь сына. Хотя, какая из меня мечта, так… обычный разгильдяй, лентяй и ….
В один из дней… я тогда работал в небольшой компьютерной фирме на улице Карлибах, вернувшись от клиента в контору, я застал дядю Мишу в приемной управляющего. Он сидел на столе (что в той фирме категорически возбранялось) и пил кофе из кружки самого управляющего. Вокруг него собралась, по меньшей мере, половина работников нашей скромной конторы, во главе с самим начальником и его неприступной секретаршей. Судя по тому, что у всех уже были слезы от смеха, дядя Миша сидел на столе довольно долго. Увидев меня, управляющий сказал, что я на сегодня свободен, и, шутя, упрекнул меня в том, что я «прятал» своего дядю от сотрудников.
— дядь Миш, ты чего там устроил? И откуда ты взялся тут? – спросил я, как только мы отъехали от офиса.
— да я мимо шел. Вспомнил название — ты же сам и говорил. Зашел, спросил секретаршу, где ты. Пока она выясняла – рассказал ей анекдот о француженке (секретарша той фирмы была настоящей француженкой), потом еще пару. Потом пришел этот, в пиджаке… Ну, дальше ты сам все видел.
Вот такой он был. В арабском Яффо он рассказывал арабам такие анекдоты про них самих, что опубликуй я из тут, меня бы осудили за расизм и разжигание межнациональной вражды. А они просто смеялись. Дядя Миша заводил меня в дом семьи Хинауи, доставал бутылку русской! водки и через пару минут главная комната была битком набита людьми. «Миха пришел», — кричали в окно, и в полную комнату втискивался еще десяток соседей.
Не было ни разу, чтобы гуляя с ним по Яффо, мы не зашли в здание полиции. Исключительно в туалет. «Кроме туалета, ничего хорошего тут нет» — смеялся он, и рассказывал такие истории, что ни Буки Наэ, ни Цвика Бухман даже представить себе не могли. А полицейские стояли и смеялись, нет,… они ржали, как сытые кони, потому, анекдоты и истории были о них.
Вы спросите, что же такого особенного было в этом человеке? Не знаю! Он просто любил жизнь и жил без остановки и без оглядки, словно торопился прожить… У него не хватило времени на образование, на семью. Я не знаю, куда делись тысячи его снимков…
Я долго хранил в себе память об этом человеке. Спустя десять лет после его смерти я набрался сил и смелости рассказать о нем. Надеюсь, что у меня получится передать хоть крупицу того, что я видел и слышал, чтобы и вы улыбнулись…
Наверное, именно с этого рассказа мне и нужно было начинать. Я начал с середины. Но именно таким был дядя Миша. Он всегда начинал не с начала.
«Только бутылку ты должен начинать с начала – законы физики! Работу можно начинать с середины, а жизнь хочется начать с конца» — смеялся дядя Миша. Смеялся, ибо я никогда не видел его грустным….
Улыбнитесь и вы, и это будет лучшей ему памятью.
Продолжение следует
Comments